Неточные совпадения
— Приобретение нечестным путем, хитростью, — сказал Левин, чувствуя, что он не умеет ясно определить черту между честным и бесчестным, — так, как приобретение банкирских контор, —
продолжал он. — Это зло, приобретение громадных состояний без труда, как это было при откупах, только переменило форму. Le roi est mort, vive le roi! [
Король умер, да здравствует
король!] Только что успели уничтожить откупа, как явились желевные дороги, банки: тоже нажива без труда.
Твердея в умысле своем,
Он с гордым шведским
королемСвои сношенья
продолжает.
— Все
короли да все Людовики… И что за причина такая? — с своей стороны затужила было Матрена Ивановна, но Захар Иваныч не дал ей
продолжать.
— Да, боярин, —
продолжал Юрий, — я служу не польскому
королю, а царю русскому, Владиславу.
— Да не думаешь ли ты, сердобольный посланник Гонсевского, —
продолжал боярин, — что нижегородцы будут к тебе так же милосерды и побоятся умертвить тебя как предателя и слугу
короля польского?
— Я знаю, —
продолжал хладнокровно русской генерал, — что
король неаполитанский приехал ко мне просить пощады своим фуражирам и завести род переговоров, чтоб успокоить хотя несколько своих солдат.
Всемогущий Господи, сделай так, чтобы никто не слышал того, что он говорил. Применим хитрость. (Неестественно громко и фальшиво, как бы
продолжая беседу.) Так вы что говорите, милостивый государь? Что наш
король есть самый лучший, самый блестящий
король во всем мире? С моей стороны возражений нет. Присоединяюсь к вашему мнению. Мольер (под одеялом). Бездарность.
Спрашивавшая должна бы цаловать
короля; но она кричит громко, чтобы панычи услышали:"Вот еще выдумали что! Что нам цаловаться между собою? Это будет горшок о горшок, а масла не будет". Причем некоторые глядят на панычей, подходят ли они к ним, и если еще нет, то
продолжают маневры, пока успеют привлечь их к себе.
Он корону примет.
К престолу Карлус призван всей землей —
Он отказаться от него не может.
Приветствую отныне
королемЕго я свейским, Карлусом Девятым!
И если брат наш Карлус с нами хочет
Пребыть в любви — пусть
продолжает он
Вести войну с Литвою неуклонно,
Ливонию ж с Эстонией признает
Землею русской. Мы ему на том
Наш вечный мир и дружбу обещаем!
— Скажи мне, чего ты желаешь? —
продолжал король. — Если я в силах, то непременно исполню твое требование.
— Уж как хорошо выходит, — говорила помещица, между тем как худощавые ее пальцы так вот и бегали по столу, — уж как хорошо… интерес, да, от трефового
короля получите большой интерес… постойте, что это? Да, —
продолжала она, задумчиво потирая лоб, — препятствует какая-то белокурая дама, довольно пожилая…
Маркиз, нежно улыбнувшись мне и Магнусу (несмотря на толщину, у него был очень голодный вид),
продолжал плести свое тончайшее кружево о «недоразумении», пока заскучавший
король снова не прервал его...
—
Продолжайте, маркиз… Нет, впрочем, я буду сам.
Король может все, вы понимаете, Вандергуд?
Один только черный принц полудикого народа все еще
продолжал отчаянно бороться с дружинами
короля. Наконец, после многих битв, черный принц Аго был побежден. Его взяли в плен, скованного привели в столицу и бросили в тюрьму. Дуль-Дуль, разгневанный на черного принца за его долгое сопротивление, решил лишить его жизни. Он велел народу собраться с первыми лучами солнца на городской площади.
Это не устрашило новгородцев, они надеялись на собственные свои силы и на мужество всегда могучих сынов св. Софии, как называли они себя,
продолжали своевольничать и не пускали на вече никого из московских сановников. В это время
король польский прислал в Новгород послом своего воеводу, князя Михаила Оленьковича, и с ним прибыло много литовских витязей и попов. Зачем было прислано это посольство, долго никто не знал, тем более что смерть новгородского владыки Ионы отвлекла внимание заезжих гостей.
Это не устрашило новгородцев, они надеялись на собственные свои силы и на мужество всегда могучих сынов святой Софии, как называли они себя,
продолжали своевольничать и не пускали на вече никого из московских сановников. В это время
король польский прислал в Новгород послом своего воеводу, князя Михаила Оленьковича, и с ним прибыло много литовских витязей. Зачем было прислано это посольство, долго никто не знал, тем более, что смерть новгородского владыки Ионы отвлекла внимание от заезжих гостей.
Совместно с этими родичами начал Густав свою военную карьеру и первоначально
продолжал ее с горем пополам. Последнее происходило оттого, что Польша, управляемая в то время
королем Августом II и Речью Посполитой, была вообще не благоустроеннее Курляндии, беспрерывно возмущалась сеймами, которые, по свидетельству Бандтке, были не что иное, как «скопище крамольников», не уживалась со своими диссидентами, утратила правду в судах, наконец, не воевала ни с кем, что лишало Густава возможности отличиться.
Нет нужды сказывать вам мое имя; оно покуда останется для вас тайною. Довольно вам знать, что я приятель вашего брата, что он, быв неожиданно потребован
королем, с которым и отправился в Польшу, не успел, по этому случаю, кончить письмо свое к вам и просил меня сделать это вместо него. Исполняю волю вашего брата;
продолжаю его повествование и сказанными путями отправляю письмо к вам.
Скромный инспектор всей пехоты
продолжал оставаться, хотя и главным, но незаметным деятелем. Он упросил государя отменить приказ, уже подписанный им в Париже, о возведении его в сан фельдмаршала. Там же
король прусский прислал графу Аракчееву бриллиантовую звезду ордена Черного Орла, но он возвратил ее. [П. П. Карцев. «О военных поселениях при графе Аракчееве».]
— Вот я это люблю, meine Kindchen! Спорьте всегда в любви и преданности к
королю своему.
Продолжайте, господа, анатомировать Паткуля, который нам многим сделал глубокие операции; но между тем не забудьте, маменька, что для нас, солдат, есть лагерные часы обедать, выпить рюмку и спать. За кем далее черед? Да, что скажет нам почтеннейший мариенбургский патриарх?
— Но к чему препирательства… —
продолжала правительница. — Я решила потребовать от
короля отзыва этого наглеца, он мне неприятен, и я бы желала, чтобы и вы, принцесса, не принимали его…